Прокурор разъясняет - Прокуратура Республики Ингушетия
- 5 июля 2025, 13:32
Категория злоупотребление правом в гражданском законодательстве традиционно относится к числу наиболее фундаментальных и, одновременно, сложных правовых явлений. В условиях динамично развивающегося правового поля и усложнения экономических связей вопросы определения допустимых границ осуществления субъективных гражданских прав приобретают особую актуальность. Гражданское право, с одной стороны, базируется на принципах диспозитивности и автономии воли участников оборота, при этом предоставляя им широкие возможности для реализации своих интересов. Но в тоже время рассматриваемая свобода не может быть абсолютной и должна быть ограничена рамками, исключающими причинение вреда другим лицам или обществу в целом. Именно в этом соотношении концепция злоупотребления правом выступает необходимым инструментом обеспечения справедливости и поддержания стабильности гражданского оборота.
На текущий момент основными нормативными актами, регламентирующими недопустимость злоупотребления правом, являются Конституция Российской Федерации и Гражданский кодекс Российской Федерации (далее – ГК РФ). Так, Конституция РФ в части 3 статьи 17 закрепляет общеправовой принцип, согласно которому осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно приводить к ущемлению или нарушению прав и свобод иных лиц. В свою очередь, ГК РФ в статье 10 устанавливает конкретные пределы реализации гражданских прав, категорически запрещая их использование с единственным намерением причинить вред другому субъекту, а также действия, направленные на обход законодательных норм с противоправной целью, и любое иное проявление заведомо недобросовестного осуществления гражданских прав. При этом законодатель приводит примеры таких недобросовестных действий, к которым относятся, в частности, действия в целях ограничения конкуренции или злоупотребления доминирующим положением на рынке.
Необходимо подчеркнуть, что не любое проявление недобросовестного осуществления субъективных прав подпадает под категорию злоупотребления правом в ее строгом юридическом смысле. Пункт 1 статьи 10 ГК РФ четко указывает на категорию «заведомости», как на специфическую форму данного феномена. Это как раз и указывает на совершенно иной и более существенный уровень недобросовестности. Данное мнение подкрепляется и разъяснениями высших судебных инстанций. Так, Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 года № 25, посвященное применению судами положений части первой ГК РФ, разъясняет, что квалификация действий как недобросовестных должна производиться судебными органами с обязательным учетом поведения, которое обоснованно ожидается от любого добросовестного и разумного участника гражданского оборота, действующего в нормальных условиях деловой практики. Следовательно, речь идет не о случайном или минимальном отступлении от принципа добросовестности, а о сознательном и очевидном пренебрежении им, выходящем за рамки общепринятых этических и правовых норм.
Дальнейшее исследование позволило выявить фундаментальные критерии, используемые в судебной практике для разграничения собственно недобросовестного поведения и квалифицированного злоупотребления правом. Одним из таких доминирующих критериев является наличие умысла на причинение вреда другому лицу при осуществлении субъективного права.
Рассматриваемая форма вины имеет решающее значение, особенно при рассмотрении случаев, подпадающих под определение дефиниции «шиканы» (осуществление права исключительно с намерением причинить вред). Подтверждение необходимости установления именно такого умысла для признания действий злоупотреблением правом содержится, например, в Определении Верховного Суда Российской Федерации от 03 февраля 2015 года № 32-КГ14-17. Данный критерий является дифференцирующим, поскольку отделяет действия, имеющие иную (даже неправомерную) цель, от тех, что направлены исключительно на ущемление интересов контрагента без какой-либо разумной выгоды для самого управомоченного лица.
В дополнение к умыслу, решающим критерием судебная практика также рассматривает степень отклонения поведения субъекта от стандартов добросовестности. При оценке правомерности действий на практике суды не ограничиваются формальным соответствием букве закона, а углубляются в анализ их соответствия духу права и общим принципам справедливости. Например, Постановление Арбитражного суда Московского округа от 15 апреля 2021 года № Ф05-5123/2021 по делу № А40-170605/2020 акцентирует внимание на том, что при квалификации действий как злоупотребления правом судом обязательно должна быть учтена значительность и очевидность отклонения поведения от того, которое признается добросовестным и разумным в гражданском обороте. Этот случай как, раз позволяет отсекать случаи, когда действия хоть и не образцовые, но не достигают той критической точки, за которой начинаются рамки недобросовестного поведения, подрывающего основы гражданского оборота.
Но тем не менее оценочный характер терминов «добросовестность», «разумность», «исключительно с намерением причинить вред» вызывает у правоприменителей естественные расхождения в толковании в каждом конкретном случае, завися от субъективного восприятия суда. Отсутствие четких, исчерпывающих критериев затрудняет прогнозирование правовых последствий поведения субъектов.
В случаях шиканы проблема возникает с доказыванием субъективного элемента – умысла. Умысел по своей природе сложно доказуем, так как лежит в сфере внутренней мотивации человека. Суды вынуждены основываться на косвенных доказательствах, таких как отсутствие разумной экономической цели, явное несоответствие действий обычаям делового оборота и т.п. Здесь и возникает дисбаланс - судам приходится постоянно находить компромисс между принципами автономии воли и диспозитивности, с одной стороны, и необходимостью пресекать недобросовестное поведение – с другой. Чрезмерное применение статьи 10 ГК РФ может привести к ограничению законной свободы участников оборота, в то время как ее игнорирование – к безнаказанности недобросовестных действий. Каждый новый судебный спор ставит перед судами новые вызовы.
Злоупотребление гражданским правом является сложным и многоаспектным феноменом, борьба с которым является одним из важнейших направлений обеспечения стабильности и справедливости в гражданском обороте. Статья 10 ГК РФ представляет собой мощный инструмент для пресечения недобросовестного поведения, выступая в качестве "каучуковой" нормы, способной адаптироваться к изменяющимся условиям и новым формам злоупотреблений.
Таким образом, злоупотребление правом – это не нарушение самого права, а его недобросовестное, выходящее за установленные пределы осуществление, причиняющее вред или направленное на обход закона. Действующее законодательство выделяет шикану, обход закона и иное недобросовестное поведение как основные формы злоупотребления правом. Распространенные проблемы применения связаны с оценочным характером используемых категорий и сложностью доказывания умысла. Дальнейшее развитие доктрины и совершенствование судебной практики в данной сфере должны быть направлены на выработку более конкретных критериев для квалификации злоупотребления правом, а также на повышение осведомленности участников гражданского оборота о недопустимости такого поведения.
Прокуратура
Республики Ингушетия
Прокуратура Республики Ингушетия
5 июля 2025, 13:32
Прокуратура республики разъясняет: «О злоупотреблении гражданским правом»
Категория злоупотребление правом в гражданском законодательстве традиционно относится к числу наиболее фундаментальных и, одновременно, сложных правовых явлений. В условиях динамично развивающегося правового поля и усложнения экономических связей вопросы определения допустимых границ осуществления субъективных гражданских прав приобретают особую актуальность. Гражданское право, с одной стороны, базируется на принципах диспозитивности и автономии воли участников оборота, при этом предоставляя им широкие возможности для реализации своих интересов. Но в тоже время рассматриваемая свобода не может быть абсолютной и должна быть ограничена рамками, исключающими причинение вреда другим лицам или обществу в целом. Именно в этом соотношении концепция злоупотребления правом выступает необходимым инструментом обеспечения справедливости и поддержания стабильности гражданского оборота.
На текущий момент основными нормативными актами, регламентирующими недопустимость злоупотребления правом, являются Конституция Российской Федерации и Гражданский кодекс Российской Федерации (далее – ГК РФ). Так, Конституция РФ в части 3 статьи 17 закрепляет общеправовой принцип, согласно которому осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно приводить к ущемлению или нарушению прав и свобод иных лиц. В свою очередь, ГК РФ в статье 10 устанавливает конкретные пределы реализации гражданских прав, категорически запрещая их использование с единственным намерением причинить вред другому субъекту, а также действия, направленные на обход законодательных норм с противоправной целью, и любое иное проявление заведомо недобросовестного осуществления гражданских прав. При этом законодатель приводит примеры таких недобросовестных действий, к которым относятся, в частности, действия в целях ограничения конкуренции или злоупотребления доминирующим положением на рынке.
Необходимо подчеркнуть, что не любое проявление недобросовестного осуществления субъективных прав подпадает под категорию злоупотребления правом в ее строгом юридическом смысле. Пункт 1 статьи 10 ГК РФ четко указывает на категорию «заведомости», как на специфическую форму данного феномена. Это как раз и указывает на совершенно иной и более существенный уровень недобросовестности. Данное мнение подкрепляется и разъяснениями высших судебных инстанций. Так, Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 года № 25, посвященное применению судами положений части первой ГК РФ, разъясняет, что квалификация действий как недобросовестных должна производиться судебными органами с обязательным учетом поведения, которое обоснованно ожидается от любого добросовестного и разумного участника гражданского оборота, действующего в нормальных условиях деловой практики. Следовательно, речь идет не о случайном или минимальном отступлении от принципа добросовестности, а о сознательном и очевидном пренебрежении им, выходящем за рамки общепринятых этических и правовых норм.
Дальнейшее исследование позволило выявить фундаментальные критерии, используемые в судебной практике для разграничения собственно недобросовестного поведения и квалифицированного злоупотребления правом. Одним из таких доминирующих критериев является наличие умысла на причинение вреда другому лицу при осуществлении субъективного права.
Рассматриваемая форма вины имеет решающее значение, особенно при рассмотрении случаев, подпадающих под определение дефиниции «шиканы» (осуществление права исключительно с намерением причинить вред). Подтверждение необходимости установления именно такого умысла для признания действий злоупотреблением правом содержится, например, в Определении Верховного Суда Российской Федерации от 03 февраля 2015 года № 32-КГ14-17. Данный критерий является дифференцирующим, поскольку отделяет действия, имеющие иную (даже неправомерную) цель, от тех, что направлены исключительно на ущемление интересов контрагента без какой-либо разумной выгоды для самого управомоченного лица.
В дополнение к умыслу, решающим критерием судебная практика также рассматривает степень отклонения поведения субъекта от стандартов добросовестности. При оценке правомерности действий на практике суды не ограничиваются формальным соответствием букве закона, а углубляются в анализ их соответствия духу права и общим принципам справедливости. Например, Постановление Арбитражного суда Московского округа от 15 апреля 2021 года № Ф05-5123/2021 по делу № А40-170605/2020 акцентирует внимание на том, что при квалификации действий как злоупотребления правом судом обязательно должна быть учтена значительность и очевидность отклонения поведения от того, которое признается добросовестным и разумным в гражданском обороте. Этот случай как, раз позволяет отсекать случаи, когда действия хоть и не образцовые, но не достигают той критической точки, за которой начинаются рамки недобросовестного поведения, подрывающего основы гражданского оборота.
Но тем не менее оценочный характер терминов «добросовестность», «разумность», «исключительно с намерением причинить вред» вызывает у правоприменителей естественные расхождения в толковании в каждом конкретном случае, завися от субъективного восприятия суда. Отсутствие четких, исчерпывающих критериев затрудняет прогнозирование правовых последствий поведения субъектов.
В случаях шиканы проблема возникает с доказыванием субъективного элемента – умысла. Умысел по своей природе сложно доказуем, так как лежит в сфере внутренней мотивации человека. Суды вынуждены основываться на косвенных доказательствах, таких как отсутствие разумной экономической цели, явное несоответствие действий обычаям делового оборота и т.п. Здесь и возникает дисбаланс - судам приходится постоянно находить компромисс между принципами автономии воли и диспозитивности, с одной стороны, и необходимостью пресекать недобросовестное поведение – с другой. Чрезмерное применение статьи 10 ГК РФ может привести к ограничению законной свободы участников оборота, в то время как ее игнорирование – к безнаказанности недобросовестных действий. Каждый новый судебный спор ставит перед судами новые вызовы.
Злоупотребление гражданским правом является сложным и многоаспектным феноменом, борьба с которым является одним из важнейших направлений обеспечения стабильности и справедливости в гражданском обороте. Статья 10 ГК РФ представляет собой мощный инструмент для пресечения недобросовестного поведения, выступая в качестве "каучуковой" нормы, способной адаптироваться к изменяющимся условиям и новым формам злоупотреблений.
Таким образом, злоупотребление правом – это не нарушение самого права, а его недобросовестное, выходящее за установленные пределы осуществление, причиняющее вред или направленное на обход закона. Действующее законодательство выделяет шикану, обход закона и иное недобросовестное поведение как основные формы злоупотребления правом. Распространенные проблемы применения связаны с оценочным характером используемых категорий и сложностью доказывания умысла. Дальнейшее развитие доктрины и совершенствование судебной практики в данной сфере должны быть направлены на выработку более конкретных критериев для квалификации злоупотребления правом, а также на повышение осведомленности участников гражданского оборота о недопустимости такого поведения.