Воспоминания ветеранов прокуратуры Новосибирской области - Прокуратура Новосибирской области
- 15 февраля 2022, 20:26
Красилова Екатерина Калистратовна
Более 25 лет проработала в органах прокуратуры Новосибирской области, начиная с помощника прокуратуры Карасукского района, работала следователем прокуратуры Коченевского, Новосибирского, Советского районов, заместителем прокурора Советского района (в течение 9 лет), помощника прокурора Советского района. После выхода на пенсию Красилова Е.К. ведет активную общественную жизнь – являясь членом Совета ветеранов и пенсионеров прокуратуры Новосибирской области, поддерживает тесные связи с коллективом прокуратуры, участвует в различных общественных мероприятиях.
В органах прокуратуры я проработала около 26-ти лет. И всё это в прокуратуре Новосибирской области и самый большой период из этого стажа – около 22х лет – в прокуратуре Советского района г. Новосибирска. Но написать мне хочется всё-таки о своих встречах в первом рабочем месте в самостоятельной должности – о прокуратуре Коченевского района.
Направляя меня сюда приказом от 21 января 1961 г. на работу следователем, тогдашний прокурор области Кирилл Алексеевич Назарюк, спросил кем бы я хотела работать.
Поскольку на стажировке мне понравилось принимать участие в рассмотрении уголовных и гражданских дел в суде, я и заявила, что хочу работать на этом участке. К тому же и от судей были положительные отзывы в мой адрес относительно этой работы. Кирилл Алексеевич сказал, что такая возможность у меня еще может появиться при желании, а пока есть необходимость в направлении меня следователем по указанному выше месту.
Прокурором Коченевского района в то время был Ерошенко Андрей Михеевич. Как же давно это было! А я как будто сейчас вижу в глубине длинного кабинета в приземистом деревянном здании прокуратуры за столом плотно сложенного, одетого в скромный рабочий китель среднего возраста мужчину.
Встретил он меня дружелюбно, поздоровавшись своим тихим достаточно мягким голосом, и встал из-за стола, чтобы распорядиться о препровождении меня к месту моего будущего проживания. В этот момент я поняла, что человек этот мог быть участником войны, с конца которой, как известно, в то время прошло еще не так много времени, и был серьезно ранен, т.к. осанка его была явно нарушена и была ярко выражена хромота. Но по молодости лет или из нежелания проявлять излишнее любопытство я ни у самого Андрея Михеевича, ни у его супруги Марии Ивановны, с которой мы впоследствии познакомились и довольно тесно общались, не расспрашивала. Жизнь моя по новому месту работы и месту жительства пошла своим чередом. Какого-то особого рвения руководить мной, как молодым специалистом, со стороны Андрея Михеевича я не замечала. Наоборот, чувствовалось, что он как-то больше приглядывается к тому, как я организовываю свою работу по делам, как общаюсь с субъектами по делам и с другими сотрудниками коллектива прокуратуры. Судить так я могла по внутренней и ярко проявлявшейся скромности этого серьезного руководителя или просто по его характеру и такому методу его общения с подчиненными, но порой мне казалось, что он иногда осторожно как бы даже хочет чему-то научиться у меня. Я же не знаю какое и когда по тогдашним жизненным условия он получил специальное образование. Видела, что на столе у него кроме специальной литературы всегда было что-то из периодической печати в частности пользовавшейся в те времена большой популярностью ежемесячный журнал «Социалистическая законность».
Вспоминая как-то моё первое появление в прокуратуре Коченевского района, Андрей Михеевич сказал, что тогда я предстала перед ним, как одна молодая девушка, приехавшая в отдаленный район на работу в прокуратуру тоже следователем. О ней было напечатано в одном из этих журналов. К тому времени и я прочитала об этом. Девушка та уехала от мужа с маленьким ребенком, но несмотря на все трудности, стала хорошим следователем и успешным человеком. Разговор этот с Андреем Михеевичем вызвал у меня приятное умиление и какую-то почти детскую непосредственность. Да он и был, пожалуй, таким, несмотря на его внешнюю грубоватость и сухость. Но, наверное, отвлекаясь от воспоминаний по характеристике, боюсь ещё и не совсем объективной по давности лет, нужно и о работе следователя что-то вспомнить, тем более что Андрей Михеевич всё-таки принимал участие в моём становлении как следователя. В связи с этим вспоминается организация и проведение одного допроса малолетнего свидетеля по делу о разврате несовершеннолетних, случившегося, скорее всего, в один из летних месяцев 1961 года.
Фабула преступления до абсурда проста и дерзка. Днём в теплый день мужчина, спустив брюки, уселся на завалинке одного из бараков около железнодорожной станции Коченёво, где между домами бегали маленькие девочки в возрасте от 5 до 6-7 лет. Разложив около себя какие-то конфеты, мужчина с помощью этих конфет подзывал к себе то одну, то другую из девочек, что побольше, и кто подходил из них он усаживал к себе на колени. Эту картину увидела одна из мам этих девочек из окна противоположного дома. Она и задержала преступника, выбежав, схватила его за спущенные штаны и, колотя и ругаясь, привела его так в здание вокзала, где находился милиционер. Допросить нужно было 4-летнюю девочку – младшую дочку этой женщины, а старшая из ее двух дочек была как раз в числе потерпевших. Для допроса девочки кроме мамы был приглашен и педагог, а также зашел в кабинет и прокурор одетый в прокурорскую форму. Потом он сказал мне, что решил посмотреть, как у меня получится этот допрос. Пока я заполняла титульный лист протокола допроса, девочка стояла или сидела около мамы, называя, что могла, что-то из своих анкетных данных, а когда мы с ее мамой предложили ей рассказать всем нам что она видела про тот случай, девочка замолчала, насупившись, подошла ко мне и на ушко сказала: «Пусть все уйдут, я только тебе скажу». Всем участникам взрослым я предложила зайти в соседний смежный с моим кабинет, не закрывая те и другие двери. Развеселившись, девочка свободно стала разгуливать по кабинету и рассказывать даже, не дожидаясь вопросов, а сама тем временем подходила к столу и, беря где-то лежавшие там с боку карамельки в фантиках, продолжала разговор со мной. Закончив запись показаний, я пригласила всех, зачитала протокол и оформила надлежащим образом подписи необходимых участников допроса. Девочка потом, уходя с мамой, спросила: «А кто такой большой дядя в форме?». Андрей Михеевич был доволен как всё произошло и сказал, что он думал, что девочка ничего не расскажет и удивился конфетам, оказавшимся у меня на столе. Честно говоря, я и сама не помню, как это вышло.
Это эпизод, скажем, из рабочей жизни моих первых шагов в расследовании дел, а других, протекавших в обычном порядке, как-то и не запомнилось.
Вернусь к самому герою, о ком решила вспомнить. Андрей Михеевич вместе со своей супругой относились ко мне честно, по-родительски. Рассказав как-то об одном из трагических случаев из жизни, когда у них умер новорожденный – первенец и для похорон его им пришлось обратиться в торговое учреждение, т.к. не было даже носочков для ребёнка, а кто-то из них предупредил меня не пользоваться в своей дальнейшей работе подобными обращениями, поскольку для них это в действительности обернулось неблагоприятными последствиями. Случилось это, как я поняла, ещё гораздо раньше, чем они оказались в Коченёво, т.к. в тот период у них уже были довольно взросленькие сын Валерий и дочка Аня. До Коченёво, как впоследствии я увидела из изданной у нас прокуратурой области в 2017 году книги «Служение Отечеству и Закону», Андрей Михеевич в какие-то годы был прокурором Тогучинского района нашей же области. Здоровьем Андрей Михеевич был слаб. Страдал он «грудной жабой», как они с Марией Ивановной говорили, и по этой причине у них было большое желание переехать из Коченёво куда-то в другие окрестности города Новосибирска, например в г. Бердск, где больше сосен. Перебраться из Коченёво в конце концов им удалось, но случилось это только в начале 1963 года, когда прокуратура Коченёвского района соединили с прокуратурой Новосибирского сельского района, создав межрайонную. Перевели Андрея Михеевича, как потом выяснилось, помощником прокурора Искитимского района, где они все жили, в где-то в начале 70х годов, когда я уже достаточно долго жила и работала в Советском районе г. Новосибирска, мне пришлось, к несчастию поехать в г. Искитим, чтобы проводить Андрея Михеевича в последний путь.
Еще в подтверждение своего предположения при первой встрече с Андреем Михеевичем о том, что он мог быть участником и даже инвалидом войны. В главе «Гордость прокуратуры – участники и ветераны Великой Отечественной войны» вышеназванной книги в списке 93-х наших великих людей оказался и Андрей Михеевич. В этом памятном и горестном списке был и другой мой товарищ по работе в прокуратуре Коченевского района, который уже работал там до моего прихода, но как-то быстро оттуда ушёл, и я, потеряв его из вида, даже не знала жив ли он. Человек этот – Герасимов Иосиф Александрович. За короткое время работы с Иосифом Александровичем я мало что успела о нём узнать. Встречались редко и в непосредственной работе я его даже как будто и не видела. На работу он ездил из города. Часто болел. При редких встречах и беседах больше о болезнях своих рассказывал. Может и болезни – то эти связаны были с войной, об участии в которой, как и все другие её участники, как известно, ничего не рассказывал. Но узнать о том, что он был участником войны, и увидеться с ним хотя и один ещё только раз мне посчастливилось ещё всё-таки раньше выхода нашей книги. И вот как это случилось. С января 2012 г, будучи избранной в Совет ветеранов и пенсионеров прокуратуры области, я стала участвовать в работе по поздравлению юбиляров, а также участников, ветеранов и тружеников тыла, которых к тому периоду оставалось, к счастью, ещё довольно много – более 25-ти человек, и чтобы поздравить всех этих лиц с Днем Победы, нам приходилось организовывать поездки к ним за 3-4 дня до самого праздника.
И вот при подготовке таких поездок прямо в том же 2012-м в списке для поздравлений я увидела Иосифа Александровича и в какой-то из таких поздравительных дней к празднику Дня Победы мы приехали к нему. Я лично ожидала этой встречи с волнением. Хотелось побыстрее увидеть каков он стал, что и как в его жизни. Ведь не видела я его к тому времени не меньше 50-ти лет, если считать с того времени, как он из Коченевского района был переведен на работу в какой-то из других районов города или области. И вот Иосиф Александрович пред моими очами сидит на диване, видом он почти не состарился и около него хлопочет одна из двух дочерей, с которыми он проживал. Но что меня особенно удивило и поразило, так это висящий на стуле черный пиджак в комнате, где находился его хозяин. Нагрудная часть этого пиджака вся увешана орденами и медалями. К сожалению, не знаю какие это были награды, а рассматривать с особой тщательностью и расспрашивать об этом их хозяина было неудобно и, честно говоря, стыдно. Раньше самим знать надо было об этом. А я как и в случае с Андреем Михеевичем, как уже писала выше, не знала, что и Иосиф Александрович был участником войны, да ещё и столь отмеченным в ней, пока не оказалась носом уткнутой в эти сведения. И всё-таки опять немного о самом Иосифе Александрович. Конечно, я обрадовалась встрече, обняла его, сказала, что он все такой же, хотя и заметно было, что он от чего-то страдал, был грустноват, а дочка его всё с платочком около него была... С болезнью, наверное, это было связанно. Мне он сказал, что у меня что-то с волосами не так. Наверное, вспомнил о том далеком времени в Коченево, когда у меня молодой были действительно богатые светлые волосы. Да… время делает своё дело! Потом Иосиф Александрович пригласил меня присесть к нему на диван поближе и как бы с гордостью и грустью сказал, что в феврале будущего 2013 года ему исполнится 88 лет. Исполнились – то эти годы исполнились, но в декабре этого самого 2013 года мы потеряли Иосифа Александровича. На этих грустных событиях я и заканчиваю своё путешествие по первым 2-м годам своего трудового пути. Приплела я к ним, конечно, и другие периоды этого пути. Но в этом и заключается вся наша трудовая и обыденная жизнь!
В ней всё взаимосвязанно…
Прокуратура
Новосибирской области
Прокуратура Новосибирской области
15 февраля 2022, 20:26
Мой первый прокурор
Красилова Екатерина Калистратовна
Более 25 лет проработала в органах прокуратуры Новосибирской области, начиная с помощника прокуратуры Карасукского района, работала следователем прокуратуры Коченевского, Новосибирского, Советского районов, заместителем прокурора Советского района (в течение 9 лет), помощника прокурора Советского района. После выхода на пенсию Красилова Е.К. ведет активную общественную жизнь – являясь членом Совета ветеранов и пенсионеров прокуратуры Новосибирской области, поддерживает тесные связи с коллективом прокуратуры, участвует в различных общественных мероприятиях.
В органах прокуратуры я проработала около 26-ти лет. И всё это в прокуратуре Новосибирской области и самый большой период из этого стажа – около 22х лет – в прокуратуре Советского района г. Новосибирска. Но написать мне хочется всё-таки о своих встречах в первом рабочем месте в самостоятельной должности – о прокуратуре Коченевского района.
Направляя меня сюда приказом от 21 января 1961 г. на работу следователем, тогдашний прокурор области Кирилл Алексеевич Назарюк, спросил кем бы я хотела работать.
Поскольку на стажировке мне понравилось принимать участие в рассмотрении уголовных и гражданских дел в суде, я и заявила, что хочу работать на этом участке. К тому же и от судей были положительные отзывы в мой адрес относительно этой работы. Кирилл Алексеевич сказал, что такая возможность у меня еще может появиться при желании, а пока есть необходимость в направлении меня следователем по указанному выше месту.
Прокурором Коченевского района в то время был Ерошенко Андрей Михеевич. Как же давно это было! А я как будто сейчас вижу в глубине длинного кабинета в приземистом деревянном здании прокуратуры за столом плотно сложенного, одетого в скромный рабочий китель среднего возраста мужчину.
Встретил он меня дружелюбно, поздоровавшись своим тихим достаточно мягким голосом, и встал из-за стола, чтобы распорядиться о препровождении меня к месту моего будущего проживания. В этот момент я поняла, что человек этот мог быть участником войны, с конца которой, как известно, в то время прошло еще не так много времени, и был серьезно ранен, т.к. осанка его была явно нарушена и была ярко выражена хромота. Но по молодости лет или из нежелания проявлять излишнее любопытство я ни у самого Андрея Михеевича, ни у его супруги Марии Ивановны, с которой мы впоследствии познакомились и довольно тесно общались, не расспрашивала. Жизнь моя по новому месту работы и месту жительства пошла своим чередом. Какого-то особого рвения руководить мной, как молодым специалистом, со стороны Андрея Михеевича я не замечала. Наоборот, чувствовалось, что он как-то больше приглядывается к тому, как я организовываю свою работу по делам, как общаюсь с субъектами по делам и с другими сотрудниками коллектива прокуратуры. Судить так я могла по внутренней и ярко проявлявшейся скромности этого серьезного руководителя или просто по его характеру и такому методу его общения с подчиненными, но порой мне казалось, что он иногда осторожно как бы даже хочет чему-то научиться у меня. Я же не знаю какое и когда по тогдашним жизненным условия он получил специальное образование. Видела, что на столе у него кроме специальной литературы всегда было что-то из периодической печати в частности пользовавшейся в те времена большой популярностью ежемесячный журнал «Социалистическая законность».
Вспоминая как-то моё первое появление в прокуратуре Коченевского района, Андрей Михеевич сказал, что тогда я предстала перед ним, как одна молодая девушка, приехавшая в отдаленный район на работу в прокуратуру тоже следователем. О ней было напечатано в одном из этих журналов. К тому времени и я прочитала об этом. Девушка та уехала от мужа с маленьким ребенком, но несмотря на все трудности, стала хорошим следователем и успешным человеком. Разговор этот с Андреем Михеевичем вызвал у меня приятное умиление и какую-то почти детскую непосредственность. Да он и был, пожалуй, таким, несмотря на его внешнюю грубоватость и сухость. Но, наверное, отвлекаясь от воспоминаний по характеристике, боюсь ещё и не совсем объективной по давности лет, нужно и о работе следователя что-то вспомнить, тем более что Андрей Михеевич всё-таки принимал участие в моём становлении как следователя. В связи с этим вспоминается организация и проведение одного допроса малолетнего свидетеля по делу о разврате несовершеннолетних, случившегося, скорее всего, в один из летних месяцев 1961 года.
Фабула преступления до абсурда проста и дерзка. Днём в теплый день мужчина, спустив брюки, уселся на завалинке одного из бараков около железнодорожной станции Коченёво, где между домами бегали маленькие девочки в возрасте от 5 до 6-7 лет. Разложив около себя какие-то конфеты, мужчина с помощью этих конфет подзывал к себе то одну, то другую из девочек, что побольше, и кто подходил из них он усаживал к себе на колени. Эту картину увидела одна из мам этих девочек из окна противоположного дома. Она и задержала преступника, выбежав, схватила его за спущенные штаны и, колотя и ругаясь, привела его так в здание вокзала, где находился милиционер. Допросить нужно было 4-летнюю девочку – младшую дочку этой женщины, а старшая из ее двух дочек была как раз в числе потерпевших. Для допроса девочки кроме мамы был приглашен и педагог, а также зашел в кабинет и прокурор одетый в прокурорскую форму. Потом он сказал мне, что решил посмотреть, как у меня получится этот допрос. Пока я заполняла титульный лист протокола допроса, девочка стояла или сидела около мамы, называя, что могла, что-то из своих анкетных данных, а когда мы с ее мамой предложили ей рассказать всем нам что она видела про тот случай, девочка замолчала, насупившись, подошла ко мне и на ушко сказала: «Пусть все уйдут, я только тебе скажу». Всем участникам взрослым я предложила зайти в соседний смежный с моим кабинет, не закрывая те и другие двери. Развеселившись, девочка свободно стала разгуливать по кабинету и рассказывать даже, не дожидаясь вопросов, а сама тем временем подходила к столу и, беря где-то лежавшие там с боку карамельки в фантиках, продолжала разговор со мной. Закончив запись показаний, я пригласила всех, зачитала протокол и оформила надлежащим образом подписи необходимых участников допроса. Девочка потом, уходя с мамой, спросила: «А кто такой большой дядя в форме?». Андрей Михеевич был доволен как всё произошло и сказал, что он думал, что девочка ничего не расскажет и удивился конфетам, оказавшимся у меня на столе. Честно говоря, я и сама не помню, как это вышло.
Это эпизод, скажем, из рабочей жизни моих первых шагов в расследовании дел, а других, протекавших в обычном порядке, как-то и не запомнилось.
Вернусь к самому герою, о ком решила вспомнить. Андрей Михеевич вместе со своей супругой относились ко мне честно, по-родительски. Рассказав как-то об одном из трагических случаев из жизни, когда у них умер новорожденный – первенец и для похорон его им пришлось обратиться в торговое учреждение, т.к. не было даже носочков для ребёнка, а кто-то из них предупредил меня не пользоваться в своей дальнейшей работе подобными обращениями, поскольку для них это в действительности обернулось неблагоприятными последствиями. Случилось это, как я поняла, ещё гораздо раньше, чем они оказались в Коченёво, т.к. в тот период у них уже были довольно взросленькие сын Валерий и дочка Аня. До Коченёво, как впоследствии я увидела из изданной у нас прокуратурой области в 2017 году книги «Служение Отечеству и Закону», Андрей Михеевич в какие-то годы был прокурором Тогучинского района нашей же области. Здоровьем Андрей Михеевич был слаб. Страдал он «грудной жабой», как они с Марией Ивановной говорили, и по этой причине у них было большое желание переехать из Коченёво куда-то в другие окрестности города Новосибирска, например в г. Бердск, где больше сосен. Перебраться из Коченёво в конце концов им удалось, но случилось это только в начале 1963 года, когда прокуратура Коченёвского района соединили с прокуратурой Новосибирского сельского района, создав межрайонную. Перевели Андрея Михеевича, как потом выяснилось, помощником прокурора Искитимского района, где они все жили, в где-то в начале 70х годов, когда я уже достаточно долго жила и работала в Советском районе г. Новосибирска, мне пришлось, к несчастию поехать в г. Искитим, чтобы проводить Андрея Михеевича в последний путь.
Еще в подтверждение своего предположения при первой встрече с Андреем Михеевичем о том, что он мог быть участником и даже инвалидом войны. В главе «Гордость прокуратуры – участники и ветераны Великой Отечественной войны» вышеназванной книги в списке 93-х наших великих людей оказался и Андрей Михеевич. В этом памятном и горестном списке был и другой мой товарищ по работе в прокуратуре Коченевского района, который уже работал там до моего прихода, но как-то быстро оттуда ушёл, и я, потеряв его из вида, даже не знала жив ли он. Человек этот – Герасимов Иосиф Александрович. За короткое время работы с Иосифом Александровичем я мало что успела о нём узнать. Встречались редко и в непосредственной работе я его даже как будто и не видела. На работу он ездил из города. Часто болел. При редких встречах и беседах больше о болезнях своих рассказывал. Может и болезни – то эти связаны были с войной, об участии в которой, как и все другие её участники, как известно, ничего не рассказывал. Но узнать о том, что он был участником войны, и увидеться с ним хотя и один ещё только раз мне посчастливилось ещё всё-таки раньше выхода нашей книги. И вот как это случилось. С января 2012 г, будучи избранной в Совет ветеранов и пенсионеров прокуратуры области, я стала участвовать в работе по поздравлению юбиляров, а также участников, ветеранов и тружеников тыла, которых к тому периоду оставалось, к счастью, ещё довольно много – более 25-ти человек, и чтобы поздравить всех этих лиц с Днем Победы, нам приходилось организовывать поездки к ним за 3-4 дня до самого праздника.
И вот при подготовке таких поездок прямо в том же 2012-м в списке для поздравлений я увидела Иосифа Александровича и в какой-то из таких поздравительных дней к празднику Дня Победы мы приехали к нему. Я лично ожидала этой встречи с волнением. Хотелось побыстрее увидеть каков он стал, что и как в его жизни. Ведь не видела я его к тому времени не меньше 50-ти лет, если считать с того времени, как он из Коченевского района был переведен на работу в какой-то из других районов города или области. И вот Иосиф Александрович пред моими очами сидит на диване, видом он почти не состарился и около него хлопочет одна из двух дочерей, с которыми он проживал. Но что меня особенно удивило и поразило, так это висящий на стуле черный пиджак в комнате, где находился его хозяин. Нагрудная часть этого пиджака вся увешана орденами и медалями. К сожалению, не знаю какие это были награды, а рассматривать с особой тщательностью и расспрашивать об этом их хозяина было неудобно и, честно говоря, стыдно. Раньше самим знать надо было об этом. А я как и в случае с Андреем Михеевичем, как уже писала выше, не знала, что и Иосиф Александрович был участником войны, да ещё и столь отмеченным в ней, пока не оказалась носом уткнутой в эти сведения. И всё-таки опять немного о самом Иосифе Александрович. Конечно, я обрадовалась встрече, обняла его, сказала, что он все такой же, хотя и заметно было, что он от чего-то страдал, был грустноват, а дочка его всё с платочком около него была... С болезнью, наверное, это было связанно. Мне он сказал, что у меня что-то с волосами не так. Наверное, вспомнил о том далеком времени в Коченево, когда у меня молодой были действительно богатые светлые волосы. Да… время делает своё дело! Потом Иосиф Александрович пригласил меня присесть к нему на диван поближе и как бы с гордостью и грустью сказал, что в феврале будущего 2013 года ему исполнится 88 лет. Исполнились – то эти годы исполнились, но в декабре этого самого 2013 года мы потеряли Иосифа Александровича. На этих грустных событиях я и заканчиваю своё путешествие по первым 2-м годам своего трудового пути. Приплела я к ним, конечно, и другие периоды этого пути. Но в этом и заключается вся наша трудовая и обыденная жизнь!
В ней всё взаимосвязанно…