Воспоминания ветеранов прокуратуры Новосибирской области - Прокуратура Новосибирской области
- 15 февраля 2022, 20:49
Фирдман Андрей Геннадьевич
Служил в органах прокуратуры 28 лет, 11 в Западно-Сибирской транспортной прокуратуре помощником и старшим помощником по обеспечению участия прокуроров в гражданском и арбитражном процессе
«Звездному составу» прокуратуры Кировского района города Новосибирска 90-х годов 20 века посвящается…
Я пришел в славный прокурорский корпус в 93-м году абсолютным салагой, ни единого дня не работавшим юристом ни в разных властных органах, ни в народном хозяйстве, ни, тем более, в вожделенных многими моими однокашниками коммерческих структурах.
Предполагалось, что пойду следачить, но в оконцовке получил деляну общенадзорной работы, или «общака» на нашем сленге.
Видимо, руководство областной прокуратуры и рекомендовавший меня «человек с большой буквы» заместитель прокурора района Владислав Иванович Мандрыко, вечная ему память, посчитали, что для цивильного блока подойдет человек, отпахавший десять лет монтажником, хотя и не державший в руках доселе ничего, кроме газового резака, гаечного ключа и кувалды. Впрочем, и дела довелось расследовать, и в уголовные процессы походить, и на места происшествия с трупами выезжать, и с представительницами прекрасного пола, посетившими милицию в неурочный час с заявлениями об изнасиловании, разбираться. Ничто не осталось не охваченным.
Поскольку сразу понял, что попал туда, куда хотел попасть на самом деле, под опекой прокурора района Цыркунова Юрия Николаевича, к сожалению, опять придется произнести горькое «вечная память», потихоньку «встал на крыло». А еще довольно скоро постиг, что прокуратура Кировского района в 90-е годы имела полное право зваться главной и, пожалуй, единственной на районе правозащитной инстанцией, не считая, конечно, суда, старательно привыкавшего к своей независимости.
То, о чем пойдет мой рассказ, всего лишь один из многих эпизодов, призванных подтвердить сказанное выше. Быть может, не самый яркий, на чей то взгляд спорный, но запомнившийся, хорошо запомнившийся.
…Передавая мне это заявление, Юрий Николаевич попросил, как он выразился, «повникать».
«Не буду темнить, Андрей Геннадьевич, людишки, что к нам обратились, народец скандальный, имеют, так сказать, «лапу» наверху. Поэтому, если мы придем к выводу, что они заблуждаются, такое решение должно иметь железобетонные основания. Возникнут вопросы – обсудим.»
С первых же строк «челобитная» «скандальных людишек» меня удивила. В те поры, как мне казалось, работа «на земле» по своей насыщенности вполне могла иметь льготное исчисление – один год за два. При таком раскладе у меня за плечами были пятерик и, как мне также казалось, неплохой опыт. Я привык к тому, что к нам обращались работяги, вроде тех, с которыми довелось работать на стройке, из-за того, что им не платили зарплату или незаконно подводили под увольнение, бедолаги, вытуриваемые из общежития. А еще в ходу были сигналы о том, что в заводских общежитиях неработающим на предприятиях, но имеющим право здесь проживать, установили такие тарифы, по которым впору жить в отеле со звездами, а не в таком жилищном убожестве. Люди состоятельные в прокуратуру обращались не часто.
А в том, что заявители относились к «богатеньким буратинам», не приходилось сомневаться. Такой вывод подтверждался покупкой сразу нескольких квартир в доме улучшенной планировки, который успели достроить до того, как большая часть строек и в районе, и в городе встала колом. Строительный бум двухтысячных наступил нескоро.
Вот по поводу этих квартир, точнее, одной из них, возник спор. Заявители утверждали, что, приобретя у акционерного общества несколько квартир, они обнаружили, что в одной из них проживает семья гражданки Жолдиной (фамилия изменена), не имеющая на эту жилплощадь ордера на вселение, и незаконно эти квадратные метры захватившая. При этом, как выяснили авторы письма прокурору Кировского района, у Жолдиных аж целых две комнаты в общежитии общества. К письму чин по чину прилагались копия договора купли-продажи спорной квартиры, заверенного нотариусом, технический паспорт и переписка с, как их называли, «захватчиками».
Прокурора просили положить конец возмутительному безобразию и вынести постановление о выселении лиц, учинивших таковое, без предоставления другого жилого помещения.
Без краткой справки не обойтись, иначе дальнейшее повествование современному читателю будет непонятно, как текст на арамейском языке.
Жилищный кодекс Российской Федерации, действующий в настоящее время, был принят в конце 2004 года, а до того страна жила по ЖК РСФСР, принятому в 1983 году в другом государстве и в другую эпоху.
В нем имелась статья 90, предусматривающая, что выселение из жилых помещений, находящихся в государственном и общественном жилищном фонде, осуществляется в судебном порядке. В то же время часть 2 этой статьи предоставляла прокурору право дать санкцию на административное выселение лиц, самоуправно занявших жилые помещения в этом жилищном фонде. Самоуправно – значит без ордера, выданного исполнительным комитетом районного или городского Советов народных депутатов.
Порядок такого выселения был разработан в соответствующем постановлении правительства. Он предусматривал вынесение сотрудником прокуратуры постановления, утверждаемого прокурором, которое затем направлялось судебным исполнителям, входящим в состав аппарата районного или городского суда, и реализовывалось этим должностным лицом при необходимости с участием милиции.
Собственники квартиры, занятой Жолдиными, добивались от нас такого постановления, основываясь в том числе на справке из Администрации района (исполкомов уже не было), которая подтверждала отсутствие выдачи самоуправным жильцам ордера.
Однако постановление правительства закрепляло полномочия прокурора санкционировать и иное постановление – об отказе в санкционировании административного выселения с разъяснением права на обращение за защитой своих интересов в суд. А еще этот нормативный правовой акт требовал в обязательном порядке получения объяснений от лица, самоуправно вселившегося в жилое помещение.
Поэтому, посоветовавшись с товарищами, а в Кировке было с кем посоветоваться, я повестками вызвал Жолдиных для дачи объяснений.
Время потрошит человеческую память, как карманник похищенный бумажник. Многое из пережитого и многие из встретившихся за годы работы в Кировке канули в «реку забвения», но якобы захватчиков чужих квадратных метров я запомнил.
Они пришли точно в назначенное время. По понятным причинам, радости по поводу нашей встречи и дружелюбия к должностному лицу, устроившему эту встречу, не выражали. Мало кто мог впасть в безудержное ликование от визита в прокуратуру.
Но с первых минут общения я уяснил для себя два важных момента.
Во-первых, в глазах у супругов, людей еще молодых, читалась горькая русская пословица о том, что плетью обуха не перешибешь. Разница наблюдалась только в том, что муж с ней смирился, а жена нет.
Ну, а во-вторых, по тому как они держались, как общались несложно было понять, что «руководящей и направляющей силой» семьи Жолдиных, выражаясь языком когда-то отмененной статьи 6 Конституции СССР 1977 года, была жена «захватчика». Для такой ситуации имелись, на мой взгляд, и объективные причины. Все-таки она закончила техникум, а у мужа только восьмилетка и ГПТУ, то бишь профтехучилище, ныне их гордо величают лицеями. Помню, он еще нашел в себе силы пошутить: «Знаете, товарищ прокурор, что такое ГПТУ? Это значит – Господь послал тупых учиться!»
Я возразил, напомнив другую расшифровку этой аббревиатуры – «Господи, помоги трудоустроиться!», и предложил дать объяснения по фактам, изложенным в обращении.
Супруги переглянулись, после чего Жолдина сказала с вызовом: «А о чем говорить? Ясно, что справедливости нам не добиться. Только все равно – сами мы выселяться не будем!»
Предполагая услышать что-то подобное, я сказал:
«Каждый имеет право на справедливость. Мне поручено провести проверку. Давайте так. Вы подробно расскажете, что произошло, почему заняли квартиру без ордера, я запишу, а потом попробуем разобраться, на чьей стороне справедливость.»
«Хорошо – сказал Жолдин – только пусть она – кивнул в сторону жены – все обскажет, а я, если что, подпишусь. На каждой страничке.»
Судя по реплике, Жолдину доводилось общаться с сотрудниками милиции, может и судимость в прошлом имелась, но меня его бурная молодость не интересовала. В поселке, в котором он, согласно анкете, рос, когда-то жил и мой брат. Николай ни раз мне говорил, что в той местности по пальцам можно было пересчитать дома, где никто ни разу не привлекался к уголовной ответственности.
«Принято!» - я приготовился записывать. Сразу скажу, бланка объяснения мне не хватило, чтоб зафиксировать обстоятельный рассказ Жолдиной, пришлось писать на не разлинованных листах. Впрочем, бумаги хватило. А вот выдержка, чтоб, изображая лицом беспристрастность, все это записать, едва к концу разговора не иссякла.
Забегая вперед, скажу, что объяснения Жолдиных документы, запрошенные мной в акционерном обществе, и пояснения юриста организации подтвердили один в один.
Значит, дело было так. В шестидесятые-семидесятые годы прошлого века страну накрыла волна крупнопанельного строительства. Поэтому в городах и весях произросли домостроительные комбинаты – предприятия, которые массово производили плиты перекрытия и прочие элементы для сооружения жилых и производственных зданий из железобетона.
Условия труда в этих цехах относились к категории вредных, а заработки высокими не считались, поэтому народ не шибко туда рвался. Единственным реальным стимулом оказалась возможность получить комнату в общежитии, в том числе малосемейном, а в перспективе – квартиру.
Комбинат, на котором за свое будущее жилье вкалывали Жолдины, ничем от ему подобных не отличался. Не особо что-то поменялось после того, как это государственное предприятие преобразовалось в 92-ом в акционерное общество. Однако аккурат незадолго до приватизации произошло одно важное для Жолдиных и некоторых других граждан, стоящих в очереди на получение жилья, событие. Назовем его событие номер один.
В один прекрасный вечер в красном уголке предприятия собрали очередников, имевших шанс получить квартиры в строящемся с участием комбината доме, для важного объявления. Директор на пару с председателем месткома донесли до сознания масс, что денег на достройку дома у предприятия нет, а посему необходимо личное участие каждого, претендующего на квадратные метры. После него что почем рассказал профсоюзный босс. Спустя время в месткоме каждому из очередников раздали ключи от недоделанных квартир и предложили за свои кровные их доделать.
При этом от принятия решений о предоставлении жилого помещения, как это предусматривалось ЖК РСФСР 1983 года, администрация и профком застенчиво уклонились.
Я уточнил этот момент, а еще спросил, наблюдался ли ропот среди очередников? Супруги посмотрели на меня с недоумением. Какой ропот? Да люди рады были своими руками доводить до ума свое жилище! Они жили в комбинатовской общаге, в отвратительных условиях. Эту общагу давно собирались расселить, но решение вопроса, выразимся деликатно, затянулось.
«Вы же знаете, наверное, - добавила Жолдина, - после наших строителей всегда все приходится переделывать, так уж лучше заранее…» Я знал, поэтому опрос пошел своим путем.
Долго ли, коротко ли, но люди свое отпахали, привели жилье в состояние, пригодное для заселения. Но тут случилось событие номер два.
Людей снова созвали «в том же месте, в тот же час» на собрание трудового коллектива. Те же лица выступили с, мягко говоря, неожиданным предложением. Сказано было, что новоявленное акционерное общество находится в тяжелом экономическом положении, еще чуть-чуть – и все закончится банкротством, а значит – потерей для тружеников крупнопанельного производства работы. Но, говорилось далее, есть шанс избежать этого страшного финала. Нужно только продать на рынке предназначенные для заселения первоочередниками квартиры. Тогда организация воспрянет, заработает, а в перспективе – люди получат свое жилье.
И в этот раз ропота не наблюдалось. Точнее, почти не наблюдалось, потому что Жолдина, а, соответственно, и ее муж выступили против и проголосовали против. Почуяв, что затея начальства – хитрая демагогия, прикрывающая какие-то не очень понятные и не чистые игры, семейство решило защищать свои права. Только они не возвратили ключи от квартиры, а вскоре поменяли замки и установили металлическую дверь.
Поначалу их особо не беспокоили, потом стали присылать письма об освобождении жилплощади. Пытались применить административный ресурс, но из этого пшик получился. Не больно много нашлось желающих сменить Жолдиных на вредном производстве. Потом объявились новые хозяева.
Эти – рассказывала Жолдина – не церемонились, прислали «братков», те давай угрожать. А я вышла к ним, смотрю прямо в глаза и говорю: «Если что случится с мужем или с детьми, у нас их двое, я вас найду и каждого по одиночке зарежу. Каждого. Меня мой брат с детства учил ножи кидать, хорошо научил, я даже в цирковое хотела поступать, да не заладилось…» Угроза сработала. «Больше не приходили. Но зато вам бумагу написали.» - так закончила она свой рассказ.
Я спросил, сохранились ли чеки на приобретенные стройматериалы. Оказалось, сохранились. Предложил принести, потом подготовил и передал для вручения повестку юристу комбината и запрос на предоставление документов.
«И как?» - напомнила мне Жолдина начало разговора – Разобрались, на чьей стороне справедливость?»
«Отвечу, когда будет завершена прокурорская проверка!»
Глянув на меня с недоверием, они удалились.
Ответ на этот вопрос я получил вечером. Но сначала покопался в комментированном жилищном законодательстве, освежил в памяти Закон о собственности, посоветовался с ребятами.
Вникнув в статью 90 ЖК РСФСР, я уяснил, что так называемое административное выселение допускается только из жилых помещений, находящихся в государственной и общественной собственности. Однако спорная квартира ни государству, ни общественным организациям не принадлежала. Ее приобрели физические лица, значит квартирка является объектом недвижимости, находящимся в частной собственности.
Кроме того, занятие жилого помещения не считалось самоуправным, если лицо, его занявшее, получило согласие администрации предприятия и профкома, хотя бы таковое согласие не было надлежащим образом оформлено.
Эти выводы я заложил в постановление об отказе в даче санкции на административное выселение Жолдиных. Обсуждение ситуации у прокурора прошло оперативно и по деловому. Помню реплику Владислава Ивановича: «Так не должно быть, чтоб кому-то коврижки, а кому-то только синяки да шишки. Пусть идут в суд, люди не бедные.»
Копию завизированного Юрием Николаевичем постановления я направил заявителям по почте, а Жолдиных вызвал, дабы под роспись вручить лично.
«Так что, нас, наконец, оставят в покое?» - обрадовалась «ведущая и направляющая сила».
«Право на справедливость в этой ситуации – это право на справедливое и объективное рассмотрение возникшего спора в суде. Оно не нарушено. Только суд вправе разрешить этот спор по существу.» А еще я предложил им, когда дойдет до судебного разбирательства, заявить ходатайство о приобщении к материалам гражданского дела материалов прокурорской проверки.
Акционерное общество разделило судьбу многих предприятий строительной индустрии, бесследно обанкротившись. Понятно, что никаких квартир от него очередники не получили. За потраченные материалы им вернули копейки. Не все, как Жолдина, смогли подтвердить свои расходы в полном объеме.
Но жуткую общагу в конце концов расселили, предоставив нуждающимся муниципальное жилье. А с Жолдиными судьба меня снова свела в Кировском районном суде, в гражданском деле по иску собственников квартиры о выселении и по их встречному иску о признании недействительным договора купли-продажи квартиры и признании права собственности на спорную квартиру.
Заключение прокурора, данное по делу, совпало с решением суда – в иске о выселении отказано, встречный иск был удовлетворен. Вышестоящий суд оставил решение районного без изменения.
Вспоминая порой эту историю, задаюсь вопросом: «Знал ли юрист, написавший заявление о выселении Жолдиных по статье 90 ЖК РСФСР, о том, что оснований для административного выселения нет?»
Думаю, знал. Рассчитывал, скорее всего, что прокатит, а после эти бедолаги пусть до колен стирают ноги, блуждая по инстанциям.
Не принял он в расчет только одно, но существенное обстоятельство. Мы работали, в том числе, для того, чтобы доказать – плеть может сокрушить обух, ежели за ней справедливость.
Старший советник юстиции,
Почетный работник прокуратуры
Российской Федерации
А.Г. Фирдман
Прокуратура
Новосибирской области
Прокуратура Новосибирской области
15 февраля 2022, 20:49
Право на справедливость
Фирдман Андрей Геннадьевич
Служил в органах прокуратуры 28 лет, 11 в Западно-Сибирской транспортной прокуратуре помощником и старшим помощником по обеспечению участия прокуроров в гражданском и арбитражном процессе
«Звездному составу» прокуратуры Кировского района города Новосибирска 90-х годов 20 века посвящается…
Я пришел в славный прокурорский корпус в 93-м году абсолютным салагой, ни единого дня не работавшим юристом ни в разных властных органах, ни в народном хозяйстве, ни, тем более, в вожделенных многими моими однокашниками коммерческих структурах.
Предполагалось, что пойду следачить, но в оконцовке получил деляну общенадзорной работы, или «общака» на нашем сленге.
Видимо, руководство областной прокуратуры и рекомендовавший меня «человек с большой буквы» заместитель прокурора района Владислав Иванович Мандрыко, вечная ему память, посчитали, что для цивильного блока подойдет человек, отпахавший десять лет монтажником, хотя и не державший в руках доселе ничего, кроме газового резака, гаечного ключа и кувалды. Впрочем, и дела довелось расследовать, и в уголовные процессы походить, и на места происшествия с трупами выезжать, и с представительницами прекрасного пола, посетившими милицию в неурочный час с заявлениями об изнасиловании, разбираться. Ничто не осталось не охваченным.
Поскольку сразу понял, что попал туда, куда хотел попасть на самом деле, под опекой прокурора района Цыркунова Юрия Николаевича, к сожалению, опять придется произнести горькое «вечная память», потихоньку «встал на крыло». А еще довольно скоро постиг, что прокуратура Кировского района в 90-е годы имела полное право зваться главной и, пожалуй, единственной на районе правозащитной инстанцией, не считая, конечно, суда, старательно привыкавшего к своей независимости.
То, о чем пойдет мой рассказ, всего лишь один из многих эпизодов, призванных подтвердить сказанное выше. Быть может, не самый яркий, на чей то взгляд спорный, но запомнившийся, хорошо запомнившийся.
…Передавая мне это заявление, Юрий Николаевич попросил, как он выразился, «повникать».
«Не буду темнить, Андрей Геннадьевич, людишки, что к нам обратились, народец скандальный, имеют, так сказать, «лапу» наверху. Поэтому, если мы придем к выводу, что они заблуждаются, такое решение должно иметь железобетонные основания. Возникнут вопросы – обсудим.»
С первых же строк «челобитная» «скандальных людишек» меня удивила. В те поры, как мне казалось, работа «на земле» по своей насыщенности вполне могла иметь льготное исчисление – один год за два. При таком раскладе у меня за плечами были пятерик и, как мне также казалось, неплохой опыт. Я привык к тому, что к нам обращались работяги, вроде тех, с которыми довелось работать на стройке, из-за того, что им не платили зарплату или незаконно подводили под увольнение, бедолаги, вытуриваемые из общежития. А еще в ходу были сигналы о том, что в заводских общежитиях неработающим на предприятиях, но имеющим право здесь проживать, установили такие тарифы, по которым впору жить в отеле со звездами, а не в таком жилищном убожестве. Люди состоятельные в прокуратуру обращались не часто.
А в том, что заявители относились к «богатеньким буратинам», не приходилось сомневаться. Такой вывод подтверждался покупкой сразу нескольких квартир в доме улучшенной планировки, который успели достроить до того, как большая часть строек и в районе, и в городе встала колом. Строительный бум двухтысячных наступил нескоро.
Вот по поводу этих квартир, точнее, одной из них, возник спор. Заявители утверждали, что, приобретя у акционерного общества несколько квартир, они обнаружили, что в одной из них проживает семья гражданки Жолдиной (фамилия изменена), не имеющая на эту жилплощадь ордера на вселение, и незаконно эти квадратные метры захватившая. При этом, как выяснили авторы письма прокурору Кировского района, у Жолдиных аж целых две комнаты в общежитии общества. К письму чин по чину прилагались копия договора купли-продажи спорной квартиры, заверенного нотариусом, технический паспорт и переписка с, как их называли, «захватчиками».
Прокурора просили положить конец возмутительному безобразию и вынести постановление о выселении лиц, учинивших таковое, без предоставления другого жилого помещения.
Без краткой справки не обойтись, иначе дальнейшее повествование современному читателю будет непонятно, как текст на арамейском языке.
Жилищный кодекс Российской Федерации, действующий в настоящее время, был принят в конце 2004 года, а до того страна жила по ЖК РСФСР, принятому в 1983 году в другом государстве и в другую эпоху.
В нем имелась статья 90, предусматривающая, что выселение из жилых помещений, находящихся в государственном и общественном жилищном фонде, осуществляется в судебном порядке. В то же время часть 2 этой статьи предоставляла прокурору право дать санкцию на административное выселение лиц, самоуправно занявших жилые помещения в этом жилищном фонде. Самоуправно – значит без ордера, выданного исполнительным комитетом районного или городского Советов народных депутатов.
Порядок такого выселения был разработан в соответствующем постановлении правительства. Он предусматривал вынесение сотрудником прокуратуры постановления, утверждаемого прокурором, которое затем направлялось судебным исполнителям, входящим в состав аппарата районного или городского суда, и реализовывалось этим должностным лицом при необходимости с участием милиции.
Собственники квартиры, занятой Жолдиными, добивались от нас такого постановления, основываясь в том числе на справке из Администрации района (исполкомов уже не было), которая подтверждала отсутствие выдачи самоуправным жильцам ордера.
Однако постановление правительства закрепляло полномочия прокурора санкционировать и иное постановление – об отказе в санкционировании административного выселения с разъяснением права на обращение за защитой своих интересов в суд. А еще этот нормативный правовой акт требовал в обязательном порядке получения объяснений от лица, самоуправно вселившегося в жилое помещение.
Поэтому, посоветовавшись с товарищами, а в Кировке было с кем посоветоваться, я повестками вызвал Жолдиных для дачи объяснений.
Время потрошит человеческую память, как карманник похищенный бумажник. Многое из пережитого и многие из встретившихся за годы работы в Кировке канули в «реку забвения», но якобы захватчиков чужих квадратных метров я запомнил.
Они пришли точно в назначенное время. По понятным причинам, радости по поводу нашей встречи и дружелюбия к должностному лицу, устроившему эту встречу, не выражали. Мало кто мог впасть в безудержное ликование от визита в прокуратуру.
Но с первых минут общения я уяснил для себя два важных момента.
Во-первых, в глазах у супругов, людей еще молодых, читалась горькая русская пословица о том, что плетью обуха не перешибешь. Разница наблюдалась только в том, что муж с ней смирился, а жена нет.
Ну, а во-вторых, по тому как они держались, как общались несложно было понять, что «руководящей и направляющей силой» семьи Жолдиных, выражаясь языком когда-то отмененной статьи 6 Конституции СССР 1977 года, была жена «захватчика». Для такой ситуации имелись, на мой взгляд, и объективные причины. Все-таки она закончила техникум, а у мужа только восьмилетка и ГПТУ, то бишь профтехучилище, ныне их гордо величают лицеями. Помню, он еще нашел в себе силы пошутить: «Знаете, товарищ прокурор, что такое ГПТУ? Это значит – Господь послал тупых учиться!»
Я возразил, напомнив другую расшифровку этой аббревиатуры – «Господи, помоги трудоустроиться!», и предложил дать объяснения по фактам, изложенным в обращении.
Супруги переглянулись, после чего Жолдина сказала с вызовом: «А о чем говорить? Ясно, что справедливости нам не добиться. Только все равно – сами мы выселяться не будем!»
Предполагая услышать что-то подобное, я сказал:
«Каждый имеет право на справедливость. Мне поручено провести проверку. Давайте так. Вы подробно расскажете, что произошло, почему заняли квартиру без ордера, я запишу, а потом попробуем разобраться, на чьей стороне справедливость.»
«Хорошо – сказал Жолдин – только пусть она – кивнул в сторону жены – все обскажет, а я, если что, подпишусь. На каждой страничке.»
Судя по реплике, Жолдину доводилось общаться с сотрудниками милиции, может и судимость в прошлом имелась, но меня его бурная молодость не интересовала. В поселке, в котором он, согласно анкете, рос, когда-то жил и мой брат. Николай ни раз мне говорил, что в той местности по пальцам можно было пересчитать дома, где никто ни разу не привлекался к уголовной ответственности.
«Принято!» - я приготовился записывать. Сразу скажу, бланка объяснения мне не хватило, чтоб зафиксировать обстоятельный рассказ Жолдиной, пришлось писать на не разлинованных листах. Впрочем, бумаги хватило. А вот выдержка, чтоб, изображая лицом беспристрастность, все это записать, едва к концу разговора не иссякла.
Забегая вперед, скажу, что объяснения Жолдиных документы, запрошенные мной в акционерном обществе, и пояснения юриста организации подтвердили один в один.
Значит, дело было так. В шестидесятые-семидесятые годы прошлого века страну накрыла волна крупнопанельного строительства. Поэтому в городах и весях произросли домостроительные комбинаты – предприятия, которые массово производили плиты перекрытия и прочие элементы для сооружения жилых и производственных зданий из железобетона.
Условия труда в этих цехах относились к категории вредных, а заработки высокими не считались, поэтому народ не шибко туда рвался. Единственным реальным стимулом оказалась возможность получить комнату в общежитии, в том числе малосемейном, а в перспективе – квартиру.
Комбинат, на котором за свое будущее жилье вкалывали Жолдины, ничем от ему подобных не отличался. Не особо что-то поменялось после того, как это государственное предприятие преобразовалось в 92-ом в акционерное общество. Однако аккурат незадолго до приватизации произошло одно важное для Жолдиных и некоторых других граждан, стоящих в очереди на получение жилья, событие. Назовем его событие номер один.
В один прекрасный вечер в красном уголке предприятия собрали очередников, имевших шанс получить квартиры в строящемся с участием комбината доме, для важного объявления. Директор на пару с председателем месткома донесли до сознания масс, что денег на достройку дома у предприятия нет, а посему необходимо личное участие каждого, претендующего на квадратные метры. После него что почем рассказал профсоюзный босс. Спустя время в месткоме каждому из очередников раздали ключи от недоделанных квартир и предложили за свои кровные их доделать.
При этом от принятия решений о предоставлении жилого помещения, как это предусматривалось ЖК РСФСР 1983 года, администрация и профком застенчиво уклонились.
Я уточнил этот момент, а еще спросил, наблюдался ли ропот среди очередников? Супруги посмотрели на меня с недоумением. Какой ропот? Да люди рады были своими руками доводить до ума свое жилище! Они жили в комбинатовской общаге, в отвратительных условиях. Эту общагу давно собирались расселить, но решение вопроса, выразимся деликатно, затянулось.
«Вы же знаете, наверное, - добавила Жолдина, - после наших строителей всегда все приходится переделывать, так уж лучше заранее…» Я знал, поэтому опрос пошел своим путем.
Долго ли, коротко ли, но люди свое отпахали, привели жилье в состояние, пригодное для заселения. Но тут случилось событие номер два.
Людей снова созвали «в том же месте, в тот же час» на собрание трудового коллектива. Те же лица выступили с, мягко говоря, неожиданным предложением. Сказано было, что новоявленное акционерное общество находится в тяжелом экономическом положении, еще чуть-чуть – и все закончится банкротством, а значит – потерей для тружеников крупнопанельного производства работы. Но, говорилось далее, есть шанс избежать этого страшного финала. Нужно только продать на рынке предназначенные для заселения первоочередниками квартиры. Тогда организация воспрянет, заработает, а в перспективе – люди получат свое жилье.
И в этот раз ропота не наблюдалось. Точнее, почти не наблюдалось, потому что Жолдина, а, соответственно, и ее муж выступили против и проголосовали против. Почуяв, что затея начальства – хитрая демагогия, прикрывающая какие-то не очень понятные и не чистые игры, семейство решило защищать свои права. Только они не возвратили ключи от квартиры, а вскоре поменяли замки и установили металлическую дверь.
Поначалу их особо не беспокоили, потом стали присылать письма об освобождении жилплощади. Пытались применить административный ресурс, но из этого пшик получился. Не больно много нашлось желающих сменить Жолдиных на вредном производстве. Потом объявились новые хозяева.
Эти – рассказывала Жолдина – не церемонились, прислали «братков», те давай угрожать. А я вышла к ним, смотрю прямо в глаза и говорю: «Если что случится с мужем или с детьми, у нас их двое, я вас найду и каждого по одиночке зарежу. Каждого. Меня мой брат с детства учил ножи кидать, хорошо научил, я даже в цирковое хотела поступать, да не заладилось…» Угроза сработала. «Больше не приходили. Но зато вам бумагу написали.» - так закончила она свой рассказ.
Я спросил, сохранились ли чеки на приобретенные стройматериалы. Оказалось, сохранились. Предложил принести, потом подготовил и передал для вручения повестку юристу комбината и запрос на предоставление документов.
«И как?» - напомнила мне Жолдина начало разговора – Разобрались, на чьей стороне справедливость?»
«Отвечу, когда будет завершена прокурорская проверка!»
Глянув на меня с недоверием, они удалились.
Ответ на этот вопрос я получил вечером. Но сначала покопался в комментированном жилищном законодательстве, освежил в памяти Закон о собственности, посоветовался с ребятами.
Вникнув в статью 90 ЖК РСФСР, я уяснил, что так называемое административное выселение допускается только из жилых помещений, находящихся в государственной и общественной собственности. Однако спорная квартира ни государству, ни общественным организациям не принадлежала. Ее приобрели физические лица, значит квартирка является объектом недвижимости, находящимся в частной собственности.
Кроме того, занятие жилого помещения не считалось самоуправным, если лицо, его занявшее, получило согласие администрации предприятия и профкома, хотя бы таковое согласие не было надлежащим образом оформлено.
Эти выводы я заложил в постановление об отказе в даче санкции на административное выселение Жолдиных. Обсуждение ситуации у прокурора прошло оперативно и по деловому. Помню реплику Владислава Ивановича: «Так не должно быть, чтоб кому-то коврижки, а кому-то только синяки да шишки. Пусть идут в суд, люди не бедные.»
Копию завизированного Юрием Николаевичем постановления я направил заявителям по почте, а Жолдиных вызвал, дабы под роспись вручить лично.
«Так что, нас, наконец, оставят в покое?» - обрадовалась «ведущая и направляющая сила».
«Право на справедливость в этой ситуации – это право на справедливое и объективное рассмотрение возникшего спора в суде. Оно не нарушено. Только суд вправе разрешить этот спор по существу.» А еще я предложил им, когда дойдет до судебного разбирательства, заявить ходатайство о приобщении к материалам гражданского дела материалов прокурорской проверки.
Акционерное общество разделило судьбу многих предприятий строительной индустрии, бесследно обанкротившись. Понятно, что никаких квартир от него очередники не получили. За потраченные материалы им вернули копейки. Не все, как Жолдина, смогли подтвердить свои расходы в полном объеме.
Но жуткую общагу в конце концов расселили, предоставив нуждающимся муниципальное жилье. А с Жолдиными судьба меня снова свела в Кировском районном суде, в гражданском деле по иску собственников квартиры о выселении и по их встречному иску о признании недействительным договора купли-продажи квартиры и признании права собственности на спорную квартиру.
Заключение прокурора, данное по делу, совпало с решением суда – в иске о выселении отказано, встречный иск был удовлетворен. Вышестоящий суд оставил решение районного без изменения.
Вспоминая порой эту историю, задаюсь вопросом: «Знал ли юрист, написавший заявление о выселении Жолдиных по статье 90 ЖК РСФСР, о том, что оснований для административного выселения нет?»
Думаю, знал. Рассчитывал, скорее всего, что прокатит, а после эти бедолаги пусть до колен стирают ноги, блуждая по инстанциям.
Не принял он в расчет только одно, но существенное обстоятельство. Мы работали, в том числе, для того, чтобы доказать – плеть может сокрушить обух, ежели за ней справедливость.
Старший советник юстиции,
Почетный работник прокуратуры
Российской Федерации
А.Г. Фирдман