Тюрин Сергей Васильевич - Генеральная прокуратура Российской Федерации

Родился 14 октября 1923 года в с. Асовица Комаричского района

Брянской области. В 1941 году окончил среднюю школу и в октябре того же года призван в Красную Армию, учился на Ленинградских курсах политсостава, с марта 1942 участвовал в обороне Москвы заместителем политрука роты в составе 58 стрелковой дивизии Западного фронта, был тяжело ранен. Потом учился во 2 Московском пехотном училище, с мая 1944 года воевал командиром взвода разведки в составе 158 стрелковой дивизии на 3 Белорусском и 1 Прибалтийском фронтах и после второго тяжелого ранения демобилизован по инвалидности в феврале 1945 года.

В первые послевоенные годы работал служащим в ряде организаций г. Москвы, одновременно обучаясь на вечернем факультете Московского юридического института, который окончил в 1950 году и поступил на работу старшим следователем, затем помощником прокурора лагерей и колоний Московской области.

В Прокуратуре СССР с 1951 года в качестве прокурора уголовно-судебного отдела, специального отдела, заместителя начальника следственного управления, с 1974 по1992 годы он начальник отдела статистики, после чего вышел на пенсию.

Государственный советник юстиции 2 класса, Заслуженный юрист РСФСР, Почётный работник прокуратуры, за боевые и трудовые заслуги награжден орденами Отечественной войны 1 степени, Красной Звезды, "Почета", медалями "За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.", "За трудовую доблесть", "Ветеран прокуратуры", знаком отличия "За верность закону" 1 степени, Почетной грамотой Президиума Верховного Совета РСФСР, неоднократно поощрялся Генеральным прокурором СССР.

Два ранения – две разные войны*

На фронтах Великой Отечественной войны я был ранен дважды. Первый раз - в апреле 1942 г. на Западном фрон­те и второй - в ноябре 1944-го на 1 -м Прибалтийском фронте. Это были как бы две разные войны, в которых мне до­велось участвовать. Чтобы понять, почему так говорю, расскажу о двух периодах своего участия в войне.

В июле 1941 г., когда начались интен­сивные бомбардировки Москвы, я, как и многие, был эвакуирован в Куйбышев­скую (ныне Самарскую) область. А уже в октябре был призван в Красную Армию. По путевке райкома комсомола меня направили на Ленинградские курсы политсостава, находившиеся в то время в г. Мелекессе Ульяновской области.

После трехмесячной интенсивной воен­ной подготовки нам присвоили звания заместителей политрука роты и напра­вили в строевые части.

Я попал в формировавшуюся в то время под Мелекессом стрелковую дивизию, где и был назначен заместителем полит­рука роты автоматчиков. Тогда подобные роты лишь начали формироваться в стрелковых частях, по одной роте в полку.

В марте 1942 г. нашу дивизию погрузи­ли в вагоны. Как оказалось, везли нас на Западный фронт, на котором немцев только что отбросили от Москвы.

Не доезжая до станции Сухиничи, эше­лон остановился на одном из разъездов. Вскоре появились два немецких самоле­та и стали расстреливать нас прицель­ным огнем из пулеметов. Отстреляв­шись, спокойно улетели. Никто им не ме­шал. Ни наших самолетов, ни зенитных установок не было ни видно, ни слышно. Расстрелянный паровоз испустил пар, вы­нудив оставаться здесь до ночи, пока не пришел другой и не довез нас до Сухиничей.

Там ночью разгрузились, получили по 100 граммов сухарей и пешком отправи­лись на фронт, передовая которого на­ходилась в 100 километрах от Сухиничей в районе Мещовска - Мостальска.

Шли ночами, поскольку днем идти было опас­но. Местность открытая, и самолеты противника могли спокойно расстрелять двигавшиеся колонны. Но и укрыться днем тоже не было возможности, так как все населенные пункты оказались разру­шенными. Поэтому на день устраивались как могли.

Снег уже начинал таять, развезло доро­ги, подвоз продовольствия стал невозмо­жен, и мы шли несколько суток практи­чески без какого-либо снабжения. В ра­зоренных населенных пунктах тоже ниче­го не удавалось добыть - население само голодало. По дороге были съедены все убитые лошади, валявшиеся на обочине. Но и по прибытии на передовую снабжение не улучшилось.

А навстречу бесконечным потоком шли раненые бойцы, и все они говорили, что идут от горы "Заячьей", где завязались тяжелые бои. Именно к этой горе и дви­галась наша дивизия. На ней немцы закрепились после отступления от Москвы, и наши войска, видимо, по инерции пы­тались их сбить с этих позиций и про­должить наступление. Поговаривали и о том, что в тылу у немцев оказалась наша конница под командованием генерала Болдина и ее надо было выручать. С целью прорыва обороны немцев на эту высоту беспрерывно бросали новые и новые части.

Перед высотой была открытая мест­ность - река и широкая пойма, почва вязкая, и бойцы шли в атаку, увязая по колено в грязи. Противник вел огонь из всех огневых средств, и особенно интен­сивный из минометов. Потом появлялись самолеты, которые расстреливали цепи наступающих. Артиллерии не было слыш­но, а стоявшие в лесочке танки, очевид­но, будучи не в состоянии двигаться по раскисшей почве, сами подвергались бешеным бомбардировкам с воздуха.

В результате наши атаки захлебыва­лись, а части несли большие потери. В одной из очередных таких атак был ра­нен и я. Меня осыпало осколками разо­рвавшейся рядом мины. Не стану пере­числять все полученные ранения. Скажу лишь о том, что осколками мины были повреждены правая нога и левый глаз.

Однако надо было спасаться. Кое-как выбравшись на противоположный берег реки, с которого начиналось наступле­ние, добрался до перевязочного пункта, где мне сделали первые перевязки и ве­лели добираться до медсанбата. Там ска­зали, что надо срочно делать операцию глаза и удалять осколок, иначе можно потерять и глаз, и все зрение, и что ме­ня надо бы отправить в госпиталь са­молетом. Но когда будет самолет, никто не знает. Поэтому, если я смогу как-то двигаться, лучше добираться пешком до Сухиничей.

И я пошел. 100 километров обратно от передовой. По той же дороге, где негде было ночевать и нечего есть. В медсан­бате на дорогу дали лишь полбуханки хлеба. Не стану рассказывать, как до­шел. Кончилось тем, что из Сухиничей меня отправили в Москву, где сделали операцию - извлекли осколок мины из глаза. Глаз сохранился, но видеть уже ничего не мог.

Вот такой мне пришлось увидеть войну в начале 1942 года.

А уже в мае 1944 году я окончил 2-е Мос­ковское пехотное училище и в июле сно­ва оказался на фронте - на сей раз на 3-м Белорусском. Теперь в качестве ко­мандира разведвзвода участвовал в опе­рации "Багратион" по прорыву обороны немцев под Витебском.

Наступление началось с мощной артил­лерийской и авиационной подготовки. Земля буквально дрожала. Мощная обо­ронительная линия противника была поднята на воздух. После этого мы шли по выжженной земле, усеянной трупами противника. Все доты и дзоты были уничтожены. Оставшиеся в живых немцы в панике бежали, а наши штурмовики Л-2 продолжали их сжигать эресами. В воздухе господствовала наша авиация. И так потом было во всех последующих наступательных операциях и прорывах обороны противника: под Шауляем и в других местах.

В составе уже 1-го Прибалтийского фронта дошел до Курляндской группиров­ки, где в ноябре меня ранило во второй раз.

Со времени первого моего участия в войне прошло два года, но наша армия стала совсем другой. За короткое время были созданы новые виды вооружения, она ни в чем не испытывала недостатка.

Сегодня нередко предпринимаются по­пытки умалить значение нашей победы над Германией. В ход идут любые дема­гогические приемы. Здесь и утверждения о том, что воевали не умением, а числом, и что Верховное командование было бездарно и бесчеловечно, и что войну выиграл народ не благодаря умелому командованию, а вопреки ему. Пытаются искать какую-то особую "окопную прав­ду" и т.д. и т.п.

На все это можно возразить лишь одно. Конечно, в войне были и удачи, и пора­жения. Но вторая мировая война стала глобальным противостоянием, она носила тотальный характер и шла на взаимное уничтожение друг друга, а судьбу мира определяли не отдельные выигранные или проигранные сражения, а стратеги­чески и политически правильная или неправильная оценка расстановки сил в мире и соответствующие обстановке дей­ствия.

Войны, как известно, выигрывают не генералы. Они выигрывают отдельные сражения. А войны выигрывают полити­ки, возглавляющие нации, государства.

Наши генералы одержали немало блес­тящих побед, выиграли немало сраже­ний, показав при этом высочайшее пол­ководческое мастерство. Однако войну, по моему глубокому убеждению, выиг­рало политическое руководство Совет­ского Союза, сумевшее сориентировать­ся в мировой обстановке и правильно оценить собственные силы, мобилизовать свой народ на отпор агрессии.

Таковыми представляются мне уроки второй мировой войны с учетом опыта моего участия в ней.

* См.: Журнал «Законность», № 5 за 2006, стр. 44-45.