Наши ветераны

angle-left null Власов Александр Александрович

Родился 25 декабря 1923 года в г. Ногинске Московской области. В 1941 году окончил среднюю школу и с началом Великой Отечественной войны был призван армию, направлен для учёбы в Серпуховское авиационно-техническое училище, но закончить его не удалось, т.к. в июне 1942 года он был направлен на фронт, где воевал разведчиком, дважды был ранен.

После демобилизации в 1946 году поступил в Московскую юридическую школу и, окончив её в 1948 году, стал работать следователем, помощником прокурора Пронского района, прокурором Троекуровского района Рязанской области. В 1953-1961 годах трудился в Прокуратуре РСФСР прокурором отдела по спецделам, в 1957 году окончил ВЮЗИ.

С августа 1961 года в течение 30 лет работал в Прокуратуре СССР прокурором следственного управления, прокурором отдела по делам несовершеннолетних, прокурором организационно - контрольного управления.

В 1992 - 1998 годах работал в Министерстве юстиции РФ специалистом, ведущим специалистом, главным специалистом организационно –контрольного управления.

Старший советник юстиции, Почётный работник прокуратуры, за боевые и трудовые заслуги награждён орденами «Отечественной войны» 1 степени и «Знак Почёта», двумя медалями «За боевые заслуги», медалями «За отвагу», «За оборону Москвы», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 г.г.», «За трудовую доблесть», «За доблестный труд», «Ветеран труда», «Ветеран прокуратуры», знаком отличия «За верность закону» 1 степени.

Скончался Александр Александрович 9 сентября 2009 года.

***

Страшный день июня 1941 года

Удивительное свойство памяти человека сохранять до мельчайших подробностей отдельные события в своей жизни. Для меня особенно памятны события 1939 года. Уже шла вторая мировая война. Фашистская Германия оккупировала многие государств Западной Европы. Мы внимательно следили за ходом военных событий, слушали лекции о войне и международной обстановке, обсуждали с родителями и друзьями по школе о возможном прорыве немцами линии «Мажино» и оккупации Франции.

Наша страна жила мирной жизнью, никаких материальных ущемлений не чувствовалось. Более того, успокоительным казался и мирный договор с Германией.

На концертных площадках и в праздничные дни 1-е Мая и 7-е Ноября пели не только русские народные песни, но частенько «Если завтра война» и другие песни военной тематики. В них звучала твердая уверенность в могучей силе Красной Армии, способной разбить любого врага.

Среднюю школу я окончил 17 июня 1941 года. Через четыре дня наш класс отмечал окончание школы в доме одноклассницы Прохоровой, проживавшей на окраине города у прекрасного соснового бора. Стояла удивительно теплая погода, а небольшие облака лишь украшали голубое небо. Казалось, что погода приветствовала наши радостные выкрики, споры о выборе профессии, задорные песни. Короткая ночь с 21 на 22 июня пролетела незаметно, по домам разошлись около 11 часов дня.

А ровно в 12 часов по радио выступил заместитель Председателя Совнаркома СССР В.М. Молотов и сообщил о нападении фашистской Германии на нашу страну. Как прикованный я продолжал стоять у стены под черным кругом радиоприемника.

Так этот солнечный и самый продолжительный день в году стал самым страшным для народов Советского Союза. Все мечты вчерашних десятиклассников в одночасье оказались нереальными.

Молодых людей рождения 1923-1924 годов на следующее утро собрали в городском парке и предложили разойтись по домам, а к 17 часам возвратиться с запасами на несколько дней продуктов питания и одежды. Когда мы вновь явились в парк, нам объявили, что все направляются на строительство под Москвой оборонительных сооружений.

В это время в парк пришел военком и приказал выйти из строя подросткам, окончившим в этом году десять классов, и разъяснил, что по указанию Верховного Главнокомандующего они будут направлены в военные училища для подготовки командиров Красной Армии. Направление в училища может последовать в ближайшие дни, а поэтому мы должны находиться дома. Меня в военкомат вызвали только 14 сентября и направили в Серпуховское авиационно-техническое училище. Примерно через 20 дней училище эвакуировали в город Кзыл-0рда.

Окончить училище, к сожалению, мне не довелось. Пятнадцатого июня 1942 года две роты училища были откомандированы в действующую армию на Воронежский фронт. Наш взвод зачислили в 575-й стрелковый полк, разместившийся в окопах на окраине разрушенной немцами деревни. Курсанты выкопали окопы, ходы сообщения и землянки в районе действия полка для проживания и выполнения поставленных перед нами задач. Занятия в полковой школе проводились нерегулярно, так как почти каждый день немецкие самолеты периодически бомбили оборонительные сооружения. Кроме того, немцы постоянно обстреливали оборону наших войск, из-за чего начались потери. Помощник командира взвода через день погиб в результате попадания мины в его окоп. Деревня неоднократно переходила из рук в руки. Фашисты зверски обращались с мирным населением и пленными. Из занятой части Воронежа немцы вывезли 500 раненых и больных за город и расстреляли их.

Решение командира нашего полка о внезапной атаке оборонительных сооружений немцев днем 20 июля до сих пор считаю непродуманным. Командир полка и его комиссар расположились в лощинке, поросшей молодняком и тянувшейся вдоль к обороне немцев. Оттуда они периодически кричали: «Коммунисты и комсомольцы вперед. За Родину, за Сталина», а при усилении огня - «Ложись». Пробежки между командами «вперед» и «ложись» были небольшие, поскольку немцы усиливали мощь орудийного и минометного огня пулеметными очередями. Создавалось впечатление какого-то ада от разрыва снарядов, мин и свиста пуль. Когда же мы выбежали на картофельное поле немцы повели прицельный обстрел. Пробежав несколько метров в сторону обороны немцев и по команде «ложись» упав на картофельную грядку, почувствовал сильный удар в левую ягодицу. Боль была такая, что двинуться не мог. Сообщил об этом своим курсантам Лукашенко и Черкасенко. Они вытащили меня обратно в пролесок, сделали из двух винтовок и моей шинели носилки и понесли в сторону медсанбата.

Вскоре посадка раненых в санитарный поезд закончилась, а прибывшие новые раненые сообщили, что атака захлебнулась. Меня отвезли в госпиталь города Балашова, а третьего сентября выписали из госпиталя и направили в запасной полк. Спустя несколько дней прибыли представители разных родов войск, один из них предложил служить во фронтовой разведке. Так я оказался разведчиком дивизионной разведроты.

Первое участие в разведке принял 7 ноября. Нашу оборону от немецкой отделяла речка шириной метров 50-60. После двухсуточного наблюдения за оборонительными сооружениями передовых окопов противника и местами передвижения боевого охранения, решили переправу делать правее их огневых точек метров на 200. В нашем распоряжении была одна рыбацкая лодка, на которой за четыре раза 20 человек переправились на другой берег в камыши. Командир взвода направил старшего сержанта и двух разведчиков в сторону деревни, где располагался штаб немецкой воинской части. Вдруг тишину нарушил сильный взрыв, а затем вопли раненого русского. Вскоре прибежали два наших разведчика и доложили комвзвода, что старший сержант наступил на мину и остался без рук и ног. На крики к месту взрыва уже двигаются немцы. Комвзвода приказал отходить к месту переправы. Добраться и переправиться на свой берег удалось без помех.

После доклада командованию дивизии последовал приказ «языка» взять любой ценой. Через день тем же путем вновь переправились на противоположный берег. По задумке комвзвода, мы должны были идти во весь рост как будто для смены караула немцев. Часовой немцев довольно близко подпустил нас к себе. На его оклик младший сержант Бубнов, знавший немецкий язык, ответил, что идет смена боевого охранения. Но часовому что-то не понравилось в ответе Бубнова, и он взвел курок автомата. Тогда одновременно раздались две короткие автоматные очереди. Часовой был убит, а Бубнову пуля пробила круглый диск ППШ, не ранив его самого. Выбежавших немцев мы расстреляли, но один из них успел прыгнуть в окоп. Увидев это, разведчик Терешев дал длинную очередь из автомата в заднюю стенку окопа. В ответ показались две поднятые руки. Пулеметчиком оказался ефрейтор мадьяр. Пленного незамедлительно передали в штаб дивизии для допроса, где он и дал ценные показания. Жаль, что в этой операции погиб наш опытный и волевой разведчик.

В первых числах декабря нас направили в полк, где полковые разведчики понесли большие потери при попытках взять языка. Во взводе осталось всего три человека. Особенность этого участка обороны заключалась в близком расстоянии до первой линии окопов врага. Нам сообщили, что подходы к ним, видимо, заминированы и выделили двух саперов с миноискателями. При вылазке саперы постоянно обнаруживали железо и, в конце концов, привели нас к своим же оборонительным сооружениям. Тогда командир решил, что к немецким окопам следует ползти двумя группами напрямую. Немцы не ожидали подобного, и мы быстро подползли к их окопам.

Разведчик первой группы Лакеев, у которого была винтовка, прыгнул в окоп и с испуга (в чем сам потом признался) выстрелил в грудь стоявшего немца. Тот замертво упал. В это время разведчики, спустившиеся в окоп вблизи землянки, почти вплотную подошли к ее выходу. В этот момент дверь отворилась и их землянки, накинув шинель на плечи, вышел немец. Два наших разведчика в белых халатах прижались к заснеженной стене окопа, и немец прошел мимо них. Это была удача. Разведчики сзади навалились на него и попытались вытащить из окопа, но тот упорно сопротивлялся. Другая группа разведчиков через дверь землянки и дымоход печки термитными шариками и гранатами быстро закидала находившихся в землянке фашистов. Пленного все же удалось вытащить из окопа и привести к своим. Только там немец смирился и промямлил «Гитлер капут». Оказалось, это был рядовой, но член нацистской партии. Он сообщил, что в землянке находилось 14 человек. «Языка» направили в штаб для допроса.

А в двадцатых числах декабря за «языком» мы пошли уже на другом участке, где противник имел сильные оборонительные сооружения. Линию нашей и немецкой обороны разделяла замершая речушка, которая постоянно озарялась осветительными ракетами и обстреливалась минометным и пулеметным огнем. Погода была холодная, около 20 градусов мороза. Первую же нашу вылазку немцам удалось обнаружить почти у берега, и они открыли сильный огонь. От одного орудийного снаряда меня волной отбросило на спину, и я ударился о какой-то предмет. Комвзвода приказал отходить на свой берег. Вторая вылазка также оказалась неудачной, немцы усилили освещение льда и обстрел реки.

В ночь на 1 января 1943 года была предпринята очередная попытка добыть «языка». Без особых пришествий добрались до берега вражеской обороны. Сильного обстрела в это время не было. Видимо немцы полагали, что в новогоднюю ночь никто к ним не сунется. Наша группа захвата была правее группы поддержки на расстоянии 40-50 метров под берегом. Группа захвата перешла тропу, по которой немцы ходили для смены караула. Из группы прикрытия кто-то приглушенно чихнул, немцы тут же открыли огонь в их сторону. До нас немцы не дошли метров 15, и мы вынуждены были открыть ответный огонь. Немцы развернулись в нашу сторону и дали очередь из автоматов. Я получил сильный удар в ладонь правой руки, автомат выпал из рук на снег. Но был подстрелен в ноги и передний немец. Наши разведчики подхватили раненного немца и направились на свой берег. Из раны у меня обильно шла кровь, поэтому немедленно был отправлен в медсанбат. После тщательной перевязки меня эвакуировали в госпиталь города Инжарино, а затем - в город Тамбов. Здесь я находился на излечении до 3 апреля 1943 года.

После выписки из госпиталя военно-врачебная комиссия признала меня годным к не строевой службе и направила в распоряжение 47-й полевой армейской бригады. Сначала получил назначение начальником караула полевых армейских складов артиллерийского оружия, а затем - старшиной 362-й роты обслуживания.

В день Победы 9 мая мы на двух полуторках разъезжали по городу Братислава, жители которого забрасывали наши машины цветами и кричали: «Слава Советской Армии!». Демобилизовался по ранению в ноябре 1945 года. Только дома узнал, что за боевые заслуги в период войны награжден двумя медалями.